Сесть что ли на пролете, надеть что ли кеды, запахнуться в пальто – и гульком на улицу, листья шурудить. Пожалуй, сейчас самое время. Только что я получил сигнал из влажного района Москвы, то ли шпилька там зацепилась за лужу, то ли снег рухнул плотным кубом, а может быть, просто пенсионер-ушуист вылез на холм и увяз в песке – как бы то ни было, я дернулся перед окном, впопыхах расколошматил лоб о стену, покуда искал дверь, свортил несколько ваз, с треском одежд вырвался на лестницу, свился к подъезду, и с разбегу влип в мокрое-мокрое небо глазищами. Гляжу, идут черные облака по темному молоку, раскидал патлы, чтобы освободить поле зрения, и как ввинчусь в эти потроха, нет, говорю, должна быть звезда, хотя бы одна, и точно – полощется еле слышная космическая малышня. Ну, все в порядке, прячу телескопический зрак. Москва что-то молчит, и я в ожидании нового сигнала прогуливаюсь по испарине вдоль дома, мимо припаркованных как попало автобусов и машин. Холодная осенняя пустошь забредает в салоны, располагается у окон, вот я иду в холодной осенней пустоши, и гляжу через холодную осеннюю пустошь в автобусе на холодную осеннюю пустошь. Сигнала все нет. Я околачиваюсь косточками по хриплым последними листьями улицам, хлюпаю под простуженной звездой, а над городом курсирует инопланетная рвань, стекает по спине, выбивается из-под облачной пятницы облачная суббота. Люди спят.