Прочитал новый роман Василия Аксенова “Редкие земли”. Сразу скажу, что никакую там рецензию я писать не собираюсь, во-первых вот поэтому, а во-вторых потому, что на самом деле я вам немножечко наврал – дескать, прочитал – на самом деле мне еще осталось где-то около десятка страниц, но я уже очень не могу терпеть и пишу изложить свои мысли якобы по прочтении.

Роман блестящий. Великолепная обитаемая Земля для обитаемой “Москвы-квы-квы”, предыдущей вещи Василия Палыча, почему-то напрочь проигнорированной накануне “Букера”. У Аксенова вообще все обитаемое. (За редким исключением, конечно.) Объяснение этому я вижу вот какое.

Как мне кажется, существует два рода писателей – одни пишут, скажем так, лунным методом, вторые – марсианским. И у тех, и у других получается качественный продукт, очень хороший, прекрасный. И те, и другие могут попасть в бестселлеры и в школьные программы. Однако настоящая живая словесность проявляется и произрастает почему-то только во втором случае. То есть, если лунный вариант может быть красивым до оцепенения и достойным вздоха “Ах, если бы…”, то роман, написанный по-марсиански, вызывает у читателя как минимум вопль: “Не может быть!” или там “Oh Lord!” Ну, вы понимаете, в рамках приличия. Мысль о том, что Луна – это тоже круглая и здоровенная планета, почти такая же хреновина как Земля, довольно долго обрабатывается мозгом и доставляет человеку в общем порядочный кайф, а неожиданная радиограмма с Марса либо повергает человека в шок, либо не усваивается вовсе и отсеивается инстинктом самосохранения. Роман “Редкие земли” – это исключительная марсианская классика. Аксенов не просто пишет и пописывает, он абсолютно владеет русским языком. Вот, собственно, и различие: лунному автору непременно нужна масса, опора, партитура, пенек, чтобы сесть и воззриться на Луну, а марсианин все делает в полной пустоте, вдали от мод, в абсолютном нуле. У него абсолютный слух, он волен загонять слова в какие угодно грамматические конструкции, распихивать междометия по всем углам и кидать трансатлантические мосты из подозрительной рифмы, ставить рифом по десять точек с запятой кряду, и так далее, и тому подобное.

Базз Окселотл, старый марсианин, написал очередной обитаемый роман, населил очередную планету, и снова каким-то образом повис над всей современной русскоязычной лит-рой, снова оказался в паре световых часов от новой словесности. Кто-то резюмировал с пенька: “Маразм”, “Убожество”. Инженеры и коллеги с нехилой музыкальной памятью перечитали по сотне раз. По-моему, это гениальная вещь. Если соединить мою сомнительную классификацию и классификацию Курта Воннегута*), то можно сказать, что “Редкие земли” – суть завораживающее каратэ на Марсе. Думаю, стоит посмотреть.