Когда осень проскребает пейзажи до ощеренного кирпича, до желтых окон, голубого газа и белых маек с чернинкой, на скрипучую скамейку посреди голого поля опускаются волны грязноватого и жестковатого хлопка, утопают в бычкастой земле под скамейкой два каблука и спадает по бокам размочаленный шарф. Из каблуков произрастает худоба, выше, в плоскости, перепендикулярной спине и параллельной направлению взгляда, между двух пальцев трепещет клок страниц, над страницами высоко губы неподвижные, рядом шевелятся:

– Давно здесь?..

Человек смотрит перед собой.

– Что?

На самом деле это, конечно, не поле. Это обычный городской парк. Просто осенью парк начинает быстро расширяться, как холодная Вселенная, в обе стороны от скамейки. Слева – остановка, справа – двадцатиэтажный дом, выше которого в Подмосковье нет, крыша которого проваливается в облака, когда жительница последнего этажа переворачивается в кровати, глядя на треснувший кое-где потолок.

С каждым днем дом удаляется от остановки, уносится в туман и выставляет за собой острые обмерзлые ветви, кучи собачьих какашек, непредсказуемо петляющие тропки, наконец, кочки, рельсы и шоссе, в равной степени опасные для тех, кто спешит на работу через непроглядную Вселенную, на ходу распутывая наушники и ощупывая прическу.

Я выхожу в парк вечером по тонкой ледяной ниточке, соединяющей мой далекий подъезд в обветренном пятиэтажнике с утлой скамейкой в самом центре Галактики. Сначала мне было страшно, я боялся поскользнуться и рухнуть в ничей космос, потерять координаты, поплыть безвольно, выплыть неизбежно возле гигантской высотки, и снова встать на орбиту, вить круги, пока не отсохнут ноги, а потом вздыхать паром на вихляющий последний автобус. Но теперь поднаторел. Не пропаду.

Во Вселенной постоянно происходят удивительные вещи. Вселенная вообще полна удивительных случайностей. Например, иногда события и предметы схлопываются в одной точке с бесконечно большой плотностью. Все подробности сливаются в одну омерзительную точку, где не действуют ащще никакие законы ни физики, ни чего бы то ни было еще. Эта точка находится в самом центре черной дыры, и если попытаться приблизиться к ней, то немедленно сам растворишься в ее огромной массе, станешь ее бесконечно малой частью. И что самое ужасное, никто об этом не догадается. Все будут думать – ты просто пошел в гости. Дело в том, что человек, пропавший в черной дыре, никогда не пропадает для всех остальных. Они все время видят его самый последний шаг, который он сделал перед тем, как пропасть, видят черный дверной проем, клубящийся пар, и все живут с необычайно сильной уверенностью, что вот сейчас он выйдет обратно, отогревшийся, поднимет воротник и почапает домой с отчетом.

Внутри самого высокого здания в Подмосковье невероятным образом упакованы в одну точку бесконечные детали моей памяти, миллионы писем, тысячи прикосновений, годы киношек и эмпэтришек, а также все восхищения непостижимостью Вселенной, все это собрано в одну точку, которая находится на обоях, и в которую бессмысленно смотрит жительница последнего этажа, пока ее расплывчатый гость, пыхтя, влезает в джинсы.