Понимание войны, Холокоста, Голодомора и вообще любой глобальной трагедии в масштабе поколения, — это, на мой взгляд, задача гораздо более сложная и экзистенциальная, чем навешивание георгиевской ленточки на сумку или машину и будничная констатация того факта, что «деды воевали».
Война, победа, оккупация, освобождение — это то, что происходит с государствами, с государственными единицами, городами, улицами, картами и учебниками. Это состояния, в которых находятся некие условные вещи, называемые странами и народами. А то, что происходит с человеком, внезапно оказавшимся внутри такого состояния, в пространстве, где его могут убить (солдат в окопе) или точно убьют (еврей в лагере) — это ведь, если подумать, не имеет к так любимым нами громким словам никакого отношения. Именно это, помноженное на миллион, и нужно пытаться осознать и прочувствовать.
Приблизиться к пониманию этого можно, в солнечный день ходя между холодными монолитными блоками по неровной земле мемориала жертвам нацизма в Берлине, или оказавшись запертым в башне Холокоста в еврейском музее в том же Берлине, или рядом с памятником «Молох тоталитарзма» под Питером, или во дворе московского дома на Сретенке, где на стене висит облупившаяся табличка «Тем, кто ушел и не вернулся в 1933-1945», или на американском военном кладбище — где угодно, но только не в толпе восторженных гастарбайтеров на Красной площади, мимо которой натужно едут «Тополя», посылая «вероятному противнику» свой ржавый ненужный месседж.
Как можно осознать всю иррациональность и глупость массового уничтожения людей, наблюдая парад атомных боеголовок? Никак. И под этим «никак» в очередной раз с огромным рвением ставит свою подпись подавляющее большинство моих соотечественников, для которых день окончания Второй мировой — это «просто традиция». Просто аттракцион, ритуал, но не день, когда ты должен в своей груди ощутить пулю, в своем горле газ, и понять, что это не Гитлер и не Сталин, а обычные люди, которые в какой-то момент начинают друг друга мочить и друг над другом издеваться. Пойми, почему это происходит, и потом гордись за Родину. Я до сих пор не понял, поэтому и гордости, к сожалению, нет.
Jan Vaschuk 