Московская ночь так светлява, так костиста, такой мышечный выперся в ней Кремль. Так глухи слои желтого жилья, ползущие за мокрым колесом. Кромешны кирпичи, гремуча дверь, огромен Университет.

Заметна выпуклость проспекта. В черноте, вне веток, воздух носит неживые капли, вместе – туча. Снизу все моргает.

Внутри одной геометрической недвиги лежат уложенные лежнем кожи, кто положе, кто поплоше, кто потуже, кто еще одет, кто в ванне преломлен, кто слушает шумы снаружи, кто еще по эту сторону, а кто уже по ту. Подушечками пальцев полем лесом пробирается сквозь густонаселенную большую тьму с отливом на спине Земля. На фоне облетевшей рамы винтится в щемящей духоте шлейф сигаретный, морщится и гложет ночную печенинку сложный человек.